Солистку Красноярского балета Анастасию Осокину можно назвать «главной цыганкой» труппы – за неполные двадцать лет работы в театре она станцевала эту героиню в четырех спектаклях: «Анюте», «Дон Кихоте», «Каменном цветке» и «Кармен». И это не считая других характерных танцев – любимых в репертуаре балерины. Хотя с возрастом и опытом она стала больше тяготеть к лирическим персонажам.

– Я начинала с произведений Петра Ильича Чайковского – на старте карьеры исполнила множество небольших сольных партий во всех его балетах, еще с колледжа была в четверке маленьких лебедей. Вообще очень люблю классику, а у Чайковского самая танцевальная музыка. При этом никогда не хотела быть ведущей солисткой.

– Неожиданное признание!

– Вовсе нет. Я училась в одном классе с Анной Оль и отчетливо понимала, что у меня, в отличие от нее, недостаточно физических данных. Аня очень быстро стала ведущей балериной театра, потом работала в Москве, сейчас танцует в Нидерландах. А я всегда знала, что стану педагогом. Мне для себя важно было понять, что делать, если не хватает данных, как это преобразовать? Спросила совета у нашего худрука Сергея Рудольфовича Боброва, и он сказал: «Если ты действительно хочешь научиться балетной педагогике, то только в Московской академии хореографии». Я окончила МГАХ лет десять назад, и там мне очень доходчиво все объяснили, как правильно работать со своим телом. Это дало возможность раскрыться и танцевать более сложный репертуар – не просто двойки-тройки, но и некоторые ведущие партии в спектаклях. Например, Эгина в «Спартаке» – сложнейшая роль. А в этом сезоне станцевала War-вару в «Ленинградской симфонии» – эмоционально это невероятно трудная партия. Если ее психологически не осмыслишь, ничего не получится. War-вара – сама Война. Один из зрителей интересно заметил, что это Гитлер в лице брутальной блондинки. Мы на репетициях с такой позиции даже не подходили.

– У вас в репертуаре, Анастасия, вообще очень много характерных персонажей – одних цыганок только четыре! Не говоря уже об испанских, венгерских, восточных и прочих национальных танцах.

– Характерный танец – любовь моя, еще со школы. Я знала, что в классике не лучшая, а в характерных ролях есть что потанцевать. А уже после учебы я поняла, чем польские каноны отличаются, скажем, от венгерских, и это тоже очень помогло в профессии. В классике стоишь у станка – и только так и больше никак, все движения должны быть строго отточены. А в народно-сценическом танце – полная свобода. Здесь у тебя лишь длинная юбка и каблуки. И еще темперамент, твое ощущение музыки и характера в танце – именно оно должно передаваться зрителю через оркестровую яму. Мне кажется, это сложно. Нам повезло поработать с Юлианой Геннадиевной Малхасянц – вот настоящий мастер характерного танца. Но столь яркие индивидуальности, как она, большая редкость. Безусловно, это дар, и он есть не у всех. Но дар тоже нужно развивать. В театрах же стало больше современных постановок, неоклассики, где отсутствуют такие герои. А во время учебы уделяется совсем мало времени, что неправильно – им нужно заниматься наравне с классическим танцем.

– По вашей внешности не скажешь, что вы человек темпераментный.

– Ну да, лирическая блондинка. (Смеется.) Внешность обманчива. Из лирических героинь у меня была только Снегурочка, станцевала ее на гастролях два года назад. Но именно она всё во мне перевернула – я с таким наслаждением искупалась в этих чистейших эмоция, никаких страстей! И в «Лебедином озере» мне сейчас ближе именно Русский танец, хотя, в то же время, надеюсь еще станцевать Кармен. Но в испанских танцах все более-менее опробовано, а с лирикой я бы еще поработала – с удовольствием исполнила бы Снегурочку на родной сцене. Наверное, это немногое, что мне действительно хотелось бы станцевать. Раньше постоянно о чем-то мечтала, а в 18-ый сезон на сцене, когда за плечами уже столько ролей, каких-то ярких желаний уже не осталось. Все больше времени отнимает педагогика. Преподаю в колледже, мои студенты сейчас на первом курсе.

– Получаете от этого удовольствие?

– Ни с чем не сравнимое. Для меня очень важен результат: если он заметен – значит, всё не зря. Детей важно не только обучать каким-то дисциплинам, их необходимо задействовать в спектаклях театра с юных лет. Тогда им потом легче входить в труппу. По артистам всегда видно, кто раньше начал работать – они увереннее.

Хотя когда поступала в МГАХ, говорила, что не буду работать с детьми. Мне важно было понять, что с человеком происходит дальше после выпуска: как он растет в театре, как набирает партии – и как ему можно помочь развиться. Хотелось бы остаться и педагогом-репетитором в театре. Я уже работала с артистами – там всё по-другому. В колледже больше ответственность, потому что приходится взаимодействовать не только с учениками, но и с их родителями. Но с взрослыми мне интереснее. Здесь особенно важно, твой это человек или нет. Если есть отклик, возникает настоящая творческая взаимоотдача.

– А что вас саму привело в балет?

– Всю жизнь хотела быть на сцене. Родилась в Железногорске, занималась народным танцем в местном Дворце пионеров. Педагог порекомендовала попробоваться в колледж, но меня приняли туда не сразу – предложили подождать полгода. А моя московская бабушка очень любила искусство и тоже мечтала видеть меня артисткой. Однажды она просто зашла со мной в Москве в хореографическое училище, увидела там Григоровича и попросила: «Возьмите девочку!» Юрий Николаевич посмотрел удивленно. Узнав, что я из Сибири, ответил: «Пусть там выучится и приезжает к нам». Так и получилось. А в Красноярске взяли сначала на год – посмотреть, что получится сделать с моими несовершенными данными. Но  характер помог преодолеть все трудности.

– Как артисту балета дорасти до солиста, добиться успеха?

– Только труд – непрерывная работа над собой, самообразование. Обожаю смотреть и слушать Николая Максимовича Цискаридзе. Он считает, что это вообще очень распространенная ситуация: даже если ты талантлив, но при этом глуп, необразован, зритель тебе никогда не поверит. Если ты выстроишь перед зеркалом каждый жест, но сам не наполнен – всё бесполезно: зритель уйдет и скажет, что артисты не знают, что они танцуют. Поэтому нужно постоянно развиваться, много читать и смотреть. И не навредить себе, понимать, как не травмироваться.

Но не всем нужно становиться солистами. Я сама пять лет простояла в кордебалете – «у воды», как мы говорим. И это тоже кто-то должен делать. На мой взгляд, в кордебалете самая сложная работа. Если солист отвечает только за себя и за партнера, то здесь ответственность за весь ансамбль. Поняла это, когда только перешла в корифеи (то есть, на первые сольные партии) и параллельно еще стояла в кордебалете. К тому же, солист станцевал – и ушел за кулисы. А кордебалет стоит – и стоит красиво. Это очень непросто.

– Как говорил режиссер Петр Наумович Фоменко, нужно играть не роль, а спектакль.

– Да, команда очень важна. Мы это поняли на «Ленинградской симфонии», где только два-три человека солируют, но физическая нагрузка тяжелая у всех, и ценно общее дыхание.

– Вы часто выходите на сцену вместе со своим мужем Егором Осокиным?

– Случается. Но я не люблю дуэтный танец, боюсь его, падала с поддержек. Мне привычнее всё делать самой. Я не рискованный человек – не люблю аттракционы и всякий прочий экстрим, – включается инстинкт самосохранения. Наверное, это плохо в профессии – не рисковать, не пробовать какие-то высокие поддержки. Но дуэтный танец – это не мое, всегда испытываю мандраж. Каждому свое.

– Какие-то партии вам давались особенно трудно?

– Мне очень близка Мирта из «Жизели». Но она сложна тем, что не должно быть ни единой эмоции. Трудно стоять холодно, не шелохнувшись, на авансцене в луче света, когда уже выполнила все прыжки, а за тобой идет адажио Жизели и Альберта.

– Как воспринимаете вызовы судьбы?

– Спокойно. Во мне больше нет острого желания непременно всем всё доказать. А первые пять лет было только так – и себе, и всем доказывала, что я что-то могу. Спасибо педагогам – поддерживали во всём. Ольга Витальевна Акинфеева вытащила меня из кордебалета, говорила худруку: «Сергей Рудольфович, давайте попробуем?» Прежде я рвалась из Красноярска, мечтала жить в Москве, где прошло мое детство, и этот город для меня до сих пор место силы. Но каждый раз, как задумывалась об отъезде, то Ольга Витальевна поставит на небольшую сольную партию, то гастроли, то Вера Николаевна Суровцева куда-то включает. Как всё бросить, если в тебя верят? А вскоре встретила своего мужа – Егор присоединился к нашей труппе спустя несколько лет. Я рада, что так сложилось, и уже не хочется никуда уезжать – где родился, там и пригодился. А главное для меня в профессии – донести до зрителей все то, что у меня внутри. Чтобы во время даже маленькой партии они были со мной и ушли из зала, задумавшись.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера&Балет" №5, апрель 2021 года